7 В пучине морской

Ночь на корабле я встретила в отведенной каморке. На полу лежал тюфяк с соломой, на столе стояла плошка с нетронутой трапезой – ломоть подсушенного хлеба с козьим сыром. Делить пищу со жрецами никто из нас не стал.

– Минт, я не могу просто сидеть!

– Все, что ты уже могла сделать, сделала, – отозвался он. – Так что будь добра, посиди.

Фед сказал, что ему надо разведать обстановку на судне, после чего надолго исчез. Минт остался сторожить снаружи.

К концу дня «Стрела веры» нагнала червенскую ладью, но потом случилось затишье, и теперь два корабля мирно покачивались на волнах бок о бок.

Из обрывков разговоров я услышала, что Драургу крепко нездоровится и что верховная муниса совсем не со жреческой скромностью требует скорейшего прибытия в Светлолесье. Кормчий даже шарахнулся на лестнице, приняв меня за нее.

– Им бы сейчас не помешали колдуны, да? – сказал с мрачным удовлетворением Минт. – Колданули бы ветер по-быстрому.

Я молчала. Беспокойные мысли о Линдозере, Драурге и ржавчине на клинке не покидали меня ни на мгновение.

Каждый колдун в Обители знает, как давно они воевали с червенцами в последний раз. Когда Мечислав победил ужасного царя Полуночи. Нам говорили, что жрецы истребляли остальных колдунов за то, что мы отказывались забывать свои обряды и следовать за новой верой. Мы хранили прошлое. Но я задумалась: а чему из этого самого прошлого я могу доверять? И про какие кровавые обряды говорил Драург? Что значит: царь Полуночи призвал чудь из Нижнего мира? Разве это возможно?

Целый рой вопросов пронесся у меня в голове, и ни на один из них я не знала ответа. Неужели все это выдумали червенцы для того, чтобы поселить страх и отвращение к таким, как мы? Правда это или нет, но если тайна алой Ветви действительно существует и находится в Линдозере, то знает ли о ней Фед? Как эта тайна связана с легендами о Полуденном царе?

– Опять какая-то возня внизу, – пробормотал Минт. Через дверь его голос долетал глухо. – Но рядом все спокойно.

– Может, поспишь пока?

– Нет, – отрезал он. – Это затишье такое же обманчивое, как и то, что за бортом.

Чтобы разбавить тревожное ожидание, я вытащила из сумы старую карту Светлолесья и принялась подробнее изучать Святоборию. Обитель тоже находилась в этом царстве, и восточная ее часть, равно как и южная, были мне знакомы. Линдозера на карте не оказалось. Судя по всему, это был какой-то глухой угол, отрезанный от основных дорог. Скажем, торговый путь из Злата в Курнузлах как раз пролегал неподалеку от дебрей и болот. Там могло затеряться все что угодно, начиная с поселений и заканчивая разбойничьими логовами. Найти город, про который нельзя говорить, казалось почти такой же безнадежной задачей, как пройти все Светлолесье без денег в кошеле. Но на сей раз о продаже оберега я не помышляла.

Постепенно усталость взяла свое. Я погасила лучину и устроилась на тюфяке. Теперь, в темноте, облик Драурга возник как наяву, словно давно был отпечатан на внутренней стороне закрытых век.

И наместник улыбался. Меж разомкнутых, окрашенных бурым губ зиял провал и блестели желтоватые корешки зубов. Неужели в свой последний час Елар и другие колдуны видели нечто подобное?

– Полуденного царя на вас не хватает, – упрямо произнесла я вслух запретные слова, надеясь, что они отпугнут призрачный образ.

Но Драург улыбнулся, и его темная и глубокая, точно бездна, ротовая щель заворочалась, круша и перемалывая в труху его же зубы, а затем и все вокруг.

Я забылась тревожным, зыбким сном.

Хоть бы Драург не вспоминал наш разговор так же, как я сейчас…


Слепящие огни. Огромные дома, отражающие свет во всех направлениях. Хрупкие, но такие высокие, что касаются облаков. Море красок. Так много света! Я никогда не видела такой светлой ночи.

Я лечу над скопищем огней, прикасаюсь к зеркальной глади стен… Чудно. Это так чудно, что я радостно кричу и раскидываю руки в стороны. Свобода!

Зубцы-исполины расступаются.

Я вижу под собой дремучий лес и мерцающее вдали озеро.

Лечу все ближе. Кажется, это так важно – увидеть себя в отражении воды.

Но свет меркнет. Клубится, разливается густая тьма туч, и ветер, словно живой, вьется вокруг, шепчет со свистом:

– Почему не убила наместника? Почему? Ты могла… Ты могла!

В небе тают алые всполохи. Томится, томится в облаках Червоточина.

И там, в этой черноте, по-настоящему горят только два огня: зеленый и янтарный. Два глаза.

– Пусть его судят боги.

И чем дольше я смотрю, тем сильнее тянет меня к себе озеро. Потушить бы скорее жар, остудить бы тугую, странную, зовущую тоску.

А ветер ревет, словно разъяренное животное. Небеса расчерчивают треугольные хвосты неведомых созданий…

И я камнем лечу вниз, скорее к спасительной воде.


Я открыла глаза и тут же кубарем свалилась на пол, едва успев выставить перед собой руки.

– Лес-с-сёна! – Голос Феда разбудил меня окончательно. – Ну и крепко же ты спишь.

– Что стряслось? – Я потерла ушибленные локти.

– Минт спустился в самый низ.

– Проголодался, наверное. – Я ухмыльнулась, а в следующий миг пришлось зацепиться за стену, потому что судно накренилось.

– Но его долго нет! Надо пойти, проверить, все ли в порядке.

– Ты прав. – Я подставила ящерице руку, но пол под ногами снова затанцевал, и я упала.

Снаружи хлестал дождь, наверху трещали мачты. Казалось, будто ярость и ветер, что недавно бушевали в моем сне, каким-то образом прорвались сюда.

Я взяла с собой суму и, отгоняя предчувствия, добралась до двери. Фед вскарабкался по плащу и занял свое привычное место на плече.

– Минт!

Никто не отозвался, и я вышла.

Общая комната тонула в темноте. Жрецы спали, но по полу, постукивая, перекатывались выпавшие из светцов огарки. Мы с Федом одновременно уткнулись взглядом в глухую черноту в торце.

– С-с-ступай, – едва слышно произнес наставник.

Взяв со стены уцелевший светец, я вцепилась в косяк. Пол дрожал, как припадочный, норовя опрокинуть меня на спину. Когда я спустилась, мрак стал еще гуще, а завывания ветра за бортом – еще надрывнее. Пахло кислятиной и гнилью, а подошвы сапог утопали в бурой слизи. Видимо, где-то не выдержала бочка, и я подоткнула рубаху, чтобы не испачкать подол.

Огонь недоверчиво рассекал темноту, словно сомневаясь, надо ли нам здесь находиться. Бочки и ящики выпирали из темноты, а канаты, удерживающие их от качки, натягивались и трещали. Снаружи раздался новый раскат грома…

– Лесёна, прячься! – крикнул Фед.

Но колдовство ринулось вперед меня. Пламя светца раздулось в шар, поглотило его и каплями полилось на пол. Свет выхватил резкие тени, сплетающиеся в яростной борьбе.

– Прячься! – меня отшвырнуло громовым криком Феда.

Я опомнилась, лишь когда повисла резкая тишина. Вонь стояла несусветная: запах гари смешался с запахами паленых шкур. Показался Минт. С разбитой губы на кожанку сочилась тонкая струйка крови. За ним лежало распростертое тело в серых одеждах, но вместо ответов он мотнул головой. Мрак скрывал очертания, но по полу, смешиваясь с жижей, ползло красноречивое багровое пятно. Я подошла ближе и узнала одну из тех угрюмых девиц, что сопровождали верховную мунису.

– Прости, пришлось выманивать. – Минт сплюнул в сторону и бегло осмотрелся. – Ее послали за тобой.

– Постой… Так это вы вдвоем придумали? – Я с трудом оторвала взгляд от тела. – Приманить ее мной?

– А что еще оставалось делать? Фед слышал, как верховная муниса приказала избавиться от тебя.

– А Драург?

– Ему не до нас. – Минт достал заговор-клинок и, удостоверившись в чистоте лезвия, спрятал обратно в ножны. – Фед нашел здесь укромное место. Мы переждем до утра, а потом придумаем, как выскользнуть.

– Нас будут искать. – Я подняла едва тлевший светец выше. Тени легли на лицо воителя, сделав его старше и подчеркнув напряженные губы и брови.

– Начался шторм, наверху переполох. – Минт огляделся и стер алую дорожку с подбородка. – У нас есть время спрятаться…

– Но…

– Хватит! Я и так ничего, кроме твоего голоса, не слы…

Ба-бах!

Днище вспыхнуло нестерпимым зеленым, а потом с оглушающим треском ломающегося дерева провалилось в холодную булькающую мглу.

– Бегите! – закричал Фед.

Резкий крик Минта слился с моим, и, едва разбирая дорогу и перепрыгивая ящики и бочки, мы бросились к лестнице.

Позади хлюпало и прорывалось внутрь судна Моинское море.

В общей комнате сновали разбуженные червенцы, но на нас никто не смотрел: обмениваясь руганью, все готовились пережить бурю. Но у Минта было другое мнение. Сквозь треск я услышала голос:

– Судно не выдержит!

Мы выбрались на верхнюю палубу. Темно-синее небо заволокла пелена грязи, а над кораблем развернулась воздушная воронка. Спираль изрыгала стрелы-молнии, окрашивая одичавшие волны зеленым светом.

– Лесёна. – Минт задрал подбородок. – Это похоже на…

– Колдовство, – выдохнула я. Такого я никогда раньше не видела и даже не знала, что сейчас кто-то способен на подобное. Молнии, одна за другой, били в море со всех сторон «Стрелы веры», и величавое судно уступало напору.

Я еле отняла Феда от рубахи и упрятала за пазуху.

– Держись!

Ладью по соседству бросало, как беспомощного котенка. Люди вокруг нас со священным ужасом смотрели в небо, кто-то спешил укрыться на нижней палубе, кто-то держался за снасти.

Словно разбушевавшийся великан лепил из туч вихри и молнии, и грохот стоял такой, будто сами боги скачут в колесницах.

Это было завораживающе… И так похоже на сон.

В тряске и гаме бедствия звучал какой-то свой ритм, и мне это… нравилось. Со странным волнением я раскинула в стороны руки, позволила себе улыбнуться восходящему в небосвод вихрю.

На палубе показался Драург. Он оглядел судно и полыхающие зеленым заревом небеса. Наши взгляды пересеклись, и на мгновение – всего лишь на мгновение – я ощутила ярость, страх и такую боль, словно все мои шрамы открылись и кровоточили. Лицо Алого Ворона исказилось гневом, но в это время молния с гулом впилась в левый борт корабля.

Полетели щепки.

Я поскользнулась и выпустила из виду черный клювастый лик червенца, а когда поднялась, никого не было. Всполохи, то яркие, то бледные, поглощали суда.

Люди прыгали за борт во вскипающее зеленью море.

– Земля! Земля! Скалы! – надрывался кормчий.

Из завихрений тьмы и света проступили зазубрины камней, и на них обрушилась ладья.

Один из парусов на «Стреле» под напором урагана развернулся. Ветер подхватил его и рывком разломил мачту надвое. Мы отбежали в сторону, когда она рухнула вниз.

Пол треснул. Со свистящим звуком вылетели доски и смялись железные ленты обшивки.

– Минт, что будем делать?!

Он схватил меня за руку, и я скорее догадалась, чем услышала:

– Прыгнем!

«Но это верная смерть», – хотела сказать я, но не стала.

Мир вокруг превратился в сплошной ураган из воды и щепок, в круговорот дикой природной красоты и неимоверной мощи. Вода хлестала в уши, попадала в рот, солью въедалась в глаза.

Морская бездна раззявила пасть.

– Держись! – крикнул Минт, и судно швырнуло на скалы.

Загрузка...